Царь Эдип (Oidipous Tyraimos) - Трагедия (429—425 до н. э.)
Это трагедия о роке и свободе: не в том свобода человека, чтобы делать то, что
он хочет, а в том, чтобы принимать на себя ответственность даже за то, чего он
не хотел. В городе Фивах правили царь Лаий и царица Иокаста. От дельфийского
оракула царь Лаий получил страшное предсказание: «Если ты родишь сына, то
погибнешь от его руки». Поэтому, когда у него родился сын, он отнял его у
матери, отдал пастуху и велел отнести на горные пастбища Киферона, а там бросить
на съедение хищным зверям. Пастуху стало жалко младенца. На Кифероне он встретил
пастуха со стадом из соседнего царства — Коринфского и отдал младенца ему, не
сказавши, кто это такой. Тот отнес младенца к своему царю. У коринфского царя не
было детей; он усыновил младенца и воспитал как своего наследника. Назвали
мальчика — Эдип.
Эдип вырос сильным и умным. Он считал себя сыном коринфского царя, но до него
стали доходить слухи, будто он приемыш. Он пошел к дельфийскому оракулу
спросить: чей он сын? Оракул ответил: «Чей бы ты ни был, тебе суждено убить
родного отца и жениться на родной матери». Эдип был в ужасе. Он решил не
возвращаться в Коринф и пошел, куда глаза глядят. На распутье он встретил
колесницу, на ней ехал старик с гордой осанкой, вокруг — несколько слуг. Эдип не
вовремя посторонился, старик сверху ударил его стрекалом, Эдип в ответ ударил
его посохом, старик упал мертвый, началась драка, слуги были перебиты, только
один убежал. Такие дорожные случаи были не редкостью; Эдип пошел дальше.
Он дошел до города Фив. Там было смятение: на скале перед городом поселилось
чудовище Сфинкс, женщина с львиным телом, она задавала прохожим загадки, и кто
не мог отгадать, тех растерзывала. Царь Лаий поехал искать помощи у оракула, но
в дороге был кем-то убит. Эдипу Сфинкс загадала загадку: «Кто ходит утром на
четырех, днем на двух, а вечером на трех?» Эдип ответил: «Это человек: младенец
на четвереньках, взрослый на своих двоих и старик с посохом». Побежденная верным
ответом, Сфинкс бросилась со скалы в пропасть; Фивы были освобождены. Народ,
ликуя, объявил мудрого Эдипа царем и дал ему в жены Лаиеву вдову Иокасту, а в
помощники — брата Иокасты, Креонта.
Прошло много лет, и вдруг на Фивы обрушилось божье наказание: от моровой болезни
гибли люди, падал скот, сохли хлеба. Народ обращается к Эдипу: «Ты мудр, ты спас
нас однажды, спаси и теперь». Этой мольбой начинается действие трагедии Софокла:
народ стоит перед дворцом, к нему выходит Эдип. «Я уже послал Креонта спросить
совета у оракула; и вот он уже спешит обратно с вестью». Оракул сказал: «Эта
божья кара — за убийство Лаия; найдите и накажите убийцу!» — «А почему его не
искали до сих пор?» — «Все думали о Сфинкс, а не о нем». — «Хорошо, теперь об
этом подумаю я». Хор народа поет молитву богам: отвратите ваш гнев от Фив,
пощадите гибнущих!
Эдип объявляет свой царский указ: найти убийцу Лаия, отлучить его от огня и
воды, от молений и жертв, изгнать его на чужбину, и да падет на него проклятие
богов! Он не знает, что этим он проклинает самого себя, но сейчас ему об этом
скажут, В Фивах живет слепой старец, прорицатель Тиресий: не укажет ли он, кто
убийца? «Не заставляй меня говорить, — просит Тиресий, — не к добру это будет!»
Эдип гневается: «уж не сам ли ты замешан в этом убийстве?» Тиресий вспыхивает:
«Нет, коли так: убийца — ты, себя и казни!» — «уж не Креонт ли рвется к власти,
уж не он ли тебя подговорил?» — «Не Креонту я служу и не тебе, а вещему богу; я
слеп, ты зряч, но не видишь, в каком живешь грехе и кто твои отец и мать». —
«Что это значит?» — «Разгадывай сам: ты на это мастер». И Тиресий уходит. Хор
поет испуганную песню: кто злодей? кто убийца? неужели Эдип? Нет, нельзя этому
поверить!
Входит взволнованный Креонт: неужели Эдип подозревает его в измене? «Да», —
говорит Эдип. «Зачем мне твое царство? Царь — невольник собственной власти;
лучше быть царским помощником, как я». Они осыпают друг друга жестокими
упреками. На их голоса из дворца выходит царица Иокаста — сестра Креонта, жена
Эдипа. «Он хочет изгнать меня лживыми пророчествами», — говорит ей Эдип. «Не
верь, — отвечает Иокаста, — все пророчества лживы: вот Лаию было предсказано
погибнуть от сына, но сын наш младенцем погиб на Кифероне, а Лаия убил на
распутье неведомый путник». — «На распутье? где? когда? каков был Лаий с виду?»
— «По пути в Дельфы, незадолго до твоего к нам прихода, а видом был он сед, прям
и, пожалуй, на тебя похож». — «О ужас! И у меня была такая встреча; не я ли был
тот путник? Остался ли свидетель?» — «Да, один спасся; это старый пастух, за ним
уже послано». Эдип в волнении; хор поет встревоженную песню: «Ненадежно людское
величие;
боги, спасите нас от гордыни!»
И тут в действии происходит поворот. На сцене появляется неожиданный человек:
вестник из соседнего Коринфа. Умер коринфский царь, и коринфяне зовут Эдипа
принять царство. Эдип омрачается: «Да, лживы все пророчества! Было мне
предсказано убить отца, но вот — он умер своею смертью. Но еще мне было
предсказано жениться на матери; и пока жива царица-мать, нет мне пути в Коринф».
«Если только это тебя удерживает, — говорит вестник, — успокойся: ты им не
родной сын, а приемный, я сам принес им тебя младенцем с Киферона, а мне тебя
там отдал какой-то пастух». «Жена! — обращается Эдип к Иокасте, — не тот ли это
пастух, который был при Лаие? Скорее! Чей я сын на самом деле, я хочу это
знать!» Иокаста уже все поняла. «Не дознавайся, — молит она, — тебе же будет
хуже!» Эдип ее не слышит, она уходит во дворец, мы ее уже не увидим. Хор поет
песню: может быть, Эдип — сын какого-нибудь бога или нимфы, рожденный на
Кифероне и подброшенный людям? так ведь бывало!
Но нет. Приводят старого пастуха. «Вот тот, кого ты мне передал во
младенчестве», — говорит ему коринфский вестник. «Вот тот, кто на моих глазах
убил Лаия», — думает пастух. Он сопротивляется, он не хочет говорить, но Эдип
неумолим. «Чей был ребенок?» — спрашивает он. «Царя Лаия, — отвечает пастух. — И
если это вправду ты, то на горе ты родился и на горе мы спасли тебя!» Теперь
наконец все понял и Эдип. «Проклято мое рождение, проклят мой грех, проклят мой
брак!» — восклицает он и бросается во дворец. Хор опять поет: «Ненадежно людское
величие! Нет на свете счастливых! Был Эдип мудр; был Эдип царь; а кто он теперь?
Отцеубийца и кровосмеситель !»
Из дворца выбегает вестник. За невольный грех — добровольная казнь: царица
Иокаста, мать и жена Эдипа, повесилась в петле, а Эдип в отчаянии, охватив ее
труп, сорвал с нее золотую застежку и вонзил иглу себе в глаза, чтоб не видели
они чудовищных его дел. Дворец распахивается, хор видит Эдипа с окровавленным
лицом. «Как ты решился?..» — «Судьба решила!» — «Кто тебе внушил?..» — «Я сам
себе судья!» Убийце Лаия — изгнание, осквернителю матери — ослепление; «о
Киферон, о смертное распутье, о двубрачное ложе!». Верный Креонт, забыв обиду,
просит Эдипа остаться во дворце: «Лишь ближний вправе видеть муки ближних». Эдип
молит отпустить его в изгнание и прощается с детьми: «Я вас не вижу, но о вас я
плачу...» Хор поет последние слова трагедии: «О сограждане фиванцы! Вот
смотрите: вот Эдип! / Он, загадок разрешитель, он, могущественный царь, / Тот,
на чей удел, бывало, всякий с завистью глядел!.. / Значит, каждый должен помнить
о последнем нашем дне, / И назвать счастливым можно человека лишь того, / Кто до
самой до кончины не изведал в жизни бед».
М. Л. Гаспаров
|
